Птица Слава: тайные сказы. Сказ Первый. Рысь Русь и Пупа, Попугай кархадский

Пупа в говору

… распускал хвост колесом: как бы плюмажем, да и пустовракал, пустобаил, пустомелил… всё больше: ве́резгом, тараща при том хлу́палы навыкат багровыми сливами… да и гадил обильно…

… балаболил, молол без остано́ву, резал кривду-матку…

… расходясь нешуточно, отчего сам вдруг себе верил, а тогда уж – зачинал еро́шить да ды́бить перя́к: хохол свой, да не тот хохол, что плюмаж на заду, а тот, что гребень на голове…

… и вещал, верещал, источал из клювища всё, что с худых мозгов на язык текло… но и то́ – не своё: что пролетало от уха до уха, чуток застревало, да промеж ушей чепухой оседало…

… и наболотил же себе мозги Пу́па – преизрядною дрянью!

… оттого и текло: изустно – звучным хлу́дом, в завронет – буквенным флу́дом.

И если большинству зверян естественна жизнь на ходу, и, как следствие, – смерть на ходу, то Пу́па жил в говору́: обо всём и много, обильно да убедительно, да больше: повторками.

Вторил же всему кархадскому, за́падлому. Да не за всеми – одно только за теми, кто силу промеж звероидов набрал, буде и косноязык, и туп, зато при клыках – наглядных, доходчивых, неопровержимых, аль при средства́х – весомых, неоспоримых, на депозитах тучных…

Но даже чушь, вздор, пустовщина, бредня какая – и те в исполнении Пу́пы становились уж вовсе пошлыми, гадкими, мерзкими: хлу́дой кулеме́сною.

Вот иные толк говорят, когда и врут, когда и злоречат. Такого послушаешь, да содрогнёшься вражине коварной, лукавой, замышляющей. Иному и подивишься, восхитишься супротив воли:

ай, красава, ай, да загнул! эк лихо-то пули льёт! како размашисто да како казисто, стервец, заливает!..

Пу́па ж – кулеме́сил, всегда куле́месил: нёс гиль, гниль, мутную путанность да скучную бестолочь.

Так и по жизни был – кулеме́сник: вовносил везде сумбур да разладицу.

И подельники его, заединщики-ливеры – тако ж пакостно жили:

заприметят где что, ладо́м да миром, да согласием приумножаемое – завтра ж туда и кулеме́су запустят, да не простую, стало быть: разноцветную – управляемый Хаос ещё прозывается… а сму́тни те замутивши – с того ж и прибыток поимеют постыдный: на чужой на беде наторгованный…

… да ещё потешаются – над учинённою ими ж замя́тней, ими ж намученной смутней…

… ибо для них, копыто-и-лапопожатных, – те, кто подгово́рным движухам поддался – “неудачники, лузеры, вата, быдло́, биомасса” – жертвы и есть!..

А всякая жертва, как то очевидно скоту-неполживцу, –

сама ж кругом во всём виновата!..

media | ‘Рык Зверомира’ N 1 |Тигр, ‘Рожны́ и рогу́лины ливерастии’ |фрагменты статьи

________

Оттого и так пристальны мы, так дотошны –

время доброе тратим,

толкуем о дискурсе вражьем:

о токсичной семантике вздора,

о “неполживом” язвенном слоге

да попуга́ндовом за́падлом смоге:

ибо кислотный туман тот – увы!

всеместен уже на Зелёной планете:

разъедает и долы, и веси, и сами Просторы.

То – не есть лишь словесность, то – война!

На войне ж –

не кукарекать, не блеять –

боева́ть надобно,

ра́товать:

рать на рать,

клык на клык,

брань на брань –

да стократ вражи́нного лютее!

________

И язык наш родной – в том оружие грозное, сила ярая!

с ядрёной рудой урановой нравом схожая:

ведь сама по себе та руда –

не за мир, не за зло́бие:

смоляная ли вовсе убо́гая, коли не знать,

как богати́ть да использовать:

жизни – в подмогу, вражине – в острастку.

Такая о ро́сском родном языке

актуальная сказка.

________

Иные вот нас уверяют:

война, мол, – категория историческая,

метафизическая, нам неподвластная, –

данность, мол, средство прогресса!

И во́йны не начинают:

дескать, во́йны сами приходят…

На ту кулеме́су ответим:

и верно, сами приходят!

Да ломятся в дверь

от стороны зверосердных соседушек…

Да ещё через окна ли форточки Овертона…

А ряжены войны те, для затраву:

как фри́ки, как кулеме́сы!..