Птица Слава: тайные сказы. Сказ Первый. Рысь Русь и Пупа, Попугай кархадский

Камень

На Камне Тулы́м, в верхови́нах его, на скальном венце – Рысь дозором.

Закат следит.

За вечером вечер: закат следит.

________

А с того ли да Камня Тулымского?..

Может, и был: не Тулым, а был Камень Ветла́н.

Или Камень Полю́дов, или Писаный Камень, или вот – Говорливый.

Не то – петушиный гребень Речного Брата, Яп-Кангка, но может статься –

и скошенный лоб Чува́ла. Другой ли какой тумп, утёс ли оветренный…

Да разве ж то́ кому ведомо верно?!

Пути-то рыски рысьи – бы́стры да во́льны, к любопытному ж – люты.

А под-над Вишерой сплошь – хребты да гребни, да кряжи:

Камни могутные, эпохами тёсанные.

А на них – лыси да залысины, да лбы: не то мудрецов, не то бараньи.

И куру́мы-куру́мники там же всенепременно – каменные россыпи:

то недвижные, спящие, то живые, те, что языками-прядами,

каменными реками к до́лам стекают,

дромы-буреломы взрезают непролазные:

в ельниках старых, пихтарниках древних, кедровниках вековых.

Да ещё: в рудо́вых лесах сосны́ красной, прочнее которой

разве что дуб чёрнодревный, в водах томлённый-морёный

от полутора тысяч годков да боле,

благородством и целебною силою такоже славится.

То и правда: где ж тот счастливец,

что Рысь Русь сумел отследить и потом себе здравствует,

а не костьми по логам-излогам тлеет?

На Камне Тулым, на скальном венце его – Рысь дозором: закат следит.

Думы ду́мит.

Курумы

С куру́мниками непонятность такого рода: зачем они? Чья прихоть злая? –

мельчить-эро́зить величие древлее, красоту вековую Камней-исполинов,

из которых каждый поимённо известен. Вот ведь надоба низкая:

крошить исполинство, низводить могуту скальную до размеров валунных,

до глыб безымянных, пуще того – до безродного щебня!..

А сказанье о том незатейливо, но поучительно:

скалы от века с ветрами не ладили:

и возрастом-знатностью они не товарищи,

и в понятиях скалы-утёсы тверды да суровы:

не заполо́шны, как ветры носящиеся, свободою пья́ны,

да свобода та – видимость:

водят ветрами причины-стихии,

они нагнетают, они же и гасят…

Оттого и затеялась рознь промеж скал да ветров, войной обернулась:

скалы ломали ветра, ветра отвечали им тем же,

коварно породы из каменной тверди выветривая:

те, что рыхлей да податливей.

А ветров заединщики: холод и жар – довершали разруху

разрывом расселин да трещин.

Так и грызли плоть скал:

ветры да во́ды, морозы да пекла.

Миллионами лет, и миллиардами –

грызли…

Мельчают, рушатся скалы. Но рушатся так же миры и державы:
начиная с податливых, рыхлых духом гражданок и граждан,

ветром водимых, поветриям падких,

хладу-жару стихий по-холопски покорных.

Денудация полная, еть её яром!.. – ду́милось Рыси.

А ро́змыслы рысьи, что рыски-пути той же рыси в просторах: бы́стры да во́льны,

к неприятелю – люты.

Камень Тулымский — хребет горный и заглавная гора его

encyclopedia | ‘Большая Зверомирская Энциклопедия Тиграуза и Тура’ | авторский парафразис

Всем вишерским Камням Камень – Тулы́м,

первый над всеми. И статью богатырскою,

и могутою великанскою. Верхови́нами ж – лыс.

Впрочем, как и все Камни статные, рослые –

во́лотные.

Гребень-то его долгий – из гольцо́в одних,

холодами битых, ветрами бритых.

А лы́си-про́лыси сплошь курумниками устланы:

где и мхи с ягелями на них понаползли,

где и кости-рога промеж каменной стлани к небу белеют,

да не только оленьи.

От верхови́н же низом –

скаты тулымские дюже мохнаты, на всякий лад:

и пихтово, и ельно, и кедрово, и берёзою также.

И родниками-ручьями богато:

пяток рек от угорий водами питаются.

То, не считая Вишеры: она те реки и ёмит.

Для пущей же важности озерцо горное имеется,

красо́тами славное,

а подгорья – подолы поёмные – болотами затянуты:

видать, от любопытника праздного

да братии сбродной, шалой:

не жалует исполин-Камень гостей непрошенных,

оттого и с виду хмур: склоны насупил.

Оттого и порогами в око́ле загрома́дил русло вишерское,

а пороги так и значатся – тулы́мы. Или тулу́мы.

Это уж сам-каждый решает,

кто себя на порогах пробовал:

через “ум” или “ым” со стихией тягаться…