Птица Слава: тайные сказы. Сказ Первый. Рысь Русь и Пупа, Попугай кархадский

Сказ первый:

Рысь Русь и Пупа, Попугай кархадский

были-былицы о молодой девице,

хозяюшке славной Росских просторов,

что приветлива нравом,

да лют её норов

__________

Рысь Русь была девушкою правил строгих:

владеть ею никто не владел, волю её никто не безволил, а кто и пробовал – тех кости в земле, чернеют-тлеют, да имена рассеяны в пыль. Но то не быль – полбыли.

А сваты не сватали: некому! Сам пойди, сам рыскни, сам испытай свою удаль. Краса-то красою, да глаза грозою. Статью дерзкая, зубы резкие, когти резвые. И не бабьими сказами русий нрав удуман суровый: ярую, лютую кровь стремит рысьего рода могу́та.

И претензии у девушки Русь запредельные: не простого ей, занебесного подавай суженного. Путь, говорит, у неё особенный, мессианский. Что такое, сама толком не разумеет, но уж суженный точно: должо́н соответствовать.

А ведь было дело, замутил её, взбаламутил Пу́па, Попугай карха́дский, тролль да вратель. Мол, там, где кончаются облака, там, где выше небес, да ещё к тому шаг сквозь Селенские дали, ждёт её, деву, лунный принц: Рысь Серебряный. Иди, мол, лети, рыщи своё счастье, обретай в преодолении далей, в борьбе с притяжением! А мы тут, неспешные, суета́ми к тверди прикованные, твоё остальное всё пока скараулим: просторы там всякие Ро́сские-ёмные, во́ды-горы-равнины-леса непомерные, ру́ды-каменья да сотни нефти несчитанные… Про то и друзья имеются, доброжелатели, тебе ве́домые, надёжные, верные: Чёрный Макак, тот, который Мак, Кабаниха Ху, которой всякое всё фиолетово, да известный козёл, по паспорту так же Козёл…

Задумалась о трудном Рысь Русь, о далёком, размечталась, разгрезилась. Затосковала. В снах-то – счастье, в быль ненастье. Да и озаботилась: засобиралась. А на молвленное о “друзьях-доброжелателях” – оскалилась вежливо: знаем, нюхались, рвали-драли. Не впервой они о нашем добре да о наших просторах заботу чинить вознамерились. Також и предки их, соседи добросердные, по наше добро – ходоки усердные… Вот пусть те “друзья”, надёжности ради да верности, в родные пенаты вернут кости пращуров: не все из них стлели, их по нашим просторам обильно посеяно: что в полях – в перемес, что в подзолах, где лес, что в расселинах скал до небес. Да ещё по могилкам забытым, но не безвестным: не все ж имена рассеяны в пыль!

Но то было после уже, то другая быль. Началось же с того, что следом.

__________

Где путь безоко́льный и зверю не ве́дом, даже небом шныряющий коршун не знает путей прямолётных, в скалистых верховьях северных: Ви́шеры, где дикарка-река в перекатах кудрявится, льнёт к валунам, в порогах резвится, а тугая вода в ней прозрачна, чиста́, что слеза, озарённая светом: там и случится.

Не за ша́ньскими горами,

не за и́ндскими ветрами,

не на небе, не на дне,

не в заморской гей-стране,

не в Эдеме, не в Тарта́ре,

а на северном Ур-Але:

где до севера две тучи

и две ночи до жилья,

где дожди, зайдясь в падучей,

водят хма́ры комарья,

где туман, меж скал обвисший,

бла́знят небом облака:

по горам там косы пышные

плетёт Вишера-река.