Птица Слава: тайные сказы. Сказ Первый. Рысь Русь и Пупа, Попугай кархадский

Встреча на Вишере.

Плачь о порушенной дюжине перьев

поруха восьмая

Рысь иронично, да всё ж приязненно следила за напыщенным, помпезным, как орлан на римском штандарте, Попугаем, победителем кустов, которых и не было, – теперь уж действительно: не было! Кусты бежали.

— Ну ты орёл, ну ты гвардейская птица!.. А мне уж пора торговать пером, что ли?! Многая польза… да сам-то о том вернее ведаешь: ваши вот целую индустрию пером подняли, на капризах доходную!

Попугай, не руша геройской стати, чело нахмурил, взор опечалил, посмурел: – «То так, то да!..»

— Но куда ж я от своих-то денусь? Вы же не примите?! Вы ж тут все патриотизмом заорганизованы!

— Опять врёшь, хоть и герой. Патриотизм наш – от сердца, не по предписанию. Вашим разумением меркантильным, на алчбе да похоти взращённом, то не понять. И вольны́ мы, и во́льны, как вам не быть!.. А и в приязни, и в любви вольны́, но не паскудным блудом, а сердечным выбором.

— Знаем, знаем: любовь зла, полюбишь и козла!.. Плохая, на самом деле, парадигма, некорректная: козлов дискриминирует! А козлы тут у вас – самые совестливые, креативные. И культуру сеют неварварскую. Цивилизованным выбором блеют!.. Как поёт ваш главный Козёл! заслушаешься:

«… В этом отравленном ложью краю́ – ни шиша́, ни шу-шу́:

Вместо травок приличных жуют черемшу.

Страна обезумила разом до тла:

Вместо, чтобы травки выращивать – травят Козла…»

— Только песен козлов мне и не хватало для полного личного счастья!.. Знаю я его. Та ещё падаль.

— Он не падаль, он активно живой.

— А козлы всегда активно живые, даже мёртвые. Ты его задрал, а дело его козлячее живёт да блеет… Но я козлов не деру – падалью не питаюсь: ни в каком виде, даже в активно живом.

— Попугай смотрит и пристально видит: Рысь говорит в направлении злобы и козлофобными каламбурами! Попугай надеется думать, что слова будут говориться в честном русле, а не речами, противными правильной правде! С уважением к нашей, единственно верной, точке зления и к мнению козлов.

— Говоришь – точка зления? Козления точка, вот это что!.. И если тебя, инозве́рца, я терпеть пока вынуждена – как рупор За́падла, голос врага – покуда грызёмся не в ратном поле, а в пога́нстве гибридном… то почему я должна терпеть мнение этих наймитов: подонков, пасущихся на наших раздолах, кормящихся от наших лугов, от вод и лесов, от нашего неба, которые ж всё то и хулят, поносят, чернят, да врут мегатонно: и об истории отчей, и о сородичах, особливо – о предках великих, пуще ж всего: о Матери Славе! Зады́ же свои ориентируют “верно” – на За́падл, оттуда же гранты за то им с печеньками и хозяйская ласка!.. Вот зачем мне выслушивать этих, да ещё уважать?!

— Потому что они меньши́на, а следовательно – светлые, чистые, честные, просвещённые, креативные, эффективные, неполжи́вые, совесть стада, копыто-и-лапопожатные, лучшие скоты из всех тварей!.. Потому что они разделяют наши завроценности, и ненавидят ваши! И за ними – цивилизованный За́падл! А значит: Макак с ядерным калом, за которым: сам папа Сво!.. И это необсуждаемо: прочь свои грязные зверомирские лапы от светлых козлов и других ориентированных верно скотин!

— Допустим. Но тогда и мы можем всласть да наотмашь хулить их, как они нас! Отчего ж нам-то нельзя?

— Вы – проигравшие! Вас уже нет! Поэтому вы должны платить и каяться! Платить и каяться! – на этих сладких словесах Пу́пу понесло: распетушился, хлу́пик напряг, хохолок на голове да остаток хвоста султанами распустил, крыльями засумотошил, жабо распушил, слюной брызнул, да и не заметил как-то, что уж в воздухе сам: перед Рысью мельтешит опасно! – На колени! На колени! Пасть ниц! И контрольно догрызть своё прошлое! объявив своих предков рабами преступной державы! а себя – подельщиками кровавого режима!.. И ждать милости от нас: победителей!

— Ты вот ещё за треугольный круг заступись! – едко подначила Рысь, но сама-то уже шерсть ды́била.

— А что с ним не так?

— Ну, притесняют его у нас, не признают… Говорят, у́глокру́глый он какой-то. Отклонение от нормы…

— Стыдно-то как! Совестно!.. Лапы прочь от Треугольного Круга! Оградить правами Треугольный Круг!

— За что стыдно, позволь полюбопытствовать?.. Вроде, ты трезвый, чтоб так-то совеститься…

— Попугай не знает. Это не важно. Так положено говорить, когда вы беспредел учиняете! И Пу́па за всех вас просит прощение у Треугольного круга. И у его потомства!.. А вы – на колени, углофобы! Ниц падите, звери лютые, пред ликом светлым у́глокру́глости альтернативной! Свободу гендеру!

Тут уж Рысь с собою не сдюжила: на косу бодру́ – наотмашь, с размаху – саданула лапой по воздуху, где мельтешил разошедшийся Попугай. Разом стихло… После, с чувством исполненного, Рысь от души зевнула да урлы́кнула: – «Мы добрые, но росские! что значит: врага простить можем. И прощаем – когда по сопаткам до́бро обозначим… Но изменников – никогда. Предателей Рось не прощает!..»

Перьев по тому разу в хвосте попугаевом четыре осталось.