2-4.01-ki. Категорический императив и Modus cibus, сиречь “образ питания”

2-4.01-ki. Категорический императив

и Modus cibus, сиречь “образ питания”

«… гены генами, а воля рулит, с воли и спрос!..»

2-4.01-ki.1. Отдельно стоит упомянуть о парадигме,

являющейся для зверомирцев необходимым (но не достаточным!) условием воспитания собственной Воли, а для звероидов – предметом казуистических манипуляций, подмен и завираний. Людяне именуют сию парадигму “высшим принципом нравственности”, или просто: “категорический императив”, – людянские мудрецы реально считают “простыми и понятными” подобные термины. Зверяне же, искренне восхищённые искусством людян виртуозно запутать любую – самую простую, без слов понятную суть, для тех же самых целей и пользуются теми же средствами, а именно: людянской терминологией и технологией зауми. Своей у зверян нет, и не было. Да ведь и людян, как известно, не было, да и быть не могло, но о них все знают… Вестимо: для твёрдого знания вовсе не обязательно наличие предмета познания…

2-4.01-ki.2. Категорический императив людяне формулируют следующе:

«Поступай так, чтобы максима твоей воли могла бы быть всеобщим законом»,

или более точно, но более коряво:

«Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой,

ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом».

2-4.01-ki.3. Под “максимой” же людянские мудрецы разумели

«моральное правило, имеющее предельную степень общности и обязательности, то есть всеобщий принцип поведения».

Проще и не скажешь.

2-4.01-ki.4. А взрастил эту самую загадочную заумь из заумей всех времён

людянин-мудрец Иммануил Кант, романтик-юдофоб, тот самый. Кто первым прописал базу для грядущей европандемии кучкования людоидов в стаю “просвещённых стай”, в остальном же – безусловный гений.

2-4.01-ki.5. Именно он, Иммануил, уместно и кстати разделил понятия

“законы природы” и “законы свободы”.

Они как бы по разным ведомствам проходят…

Вряд ли мудрец и сам понял, какую здравость высказал:

дальнейшие-то его мудрова́ния по теме – сплошь пир ливера́там:

всех мастей да окрасов.

2-4.01-ki.6. А вот зверомирские мудрецы суть углядели:

либо “законы природы”, либо “законы свободы”. И всё. И точка.

Ибо так называемые “законы свободы” – противоестественная,

привнесённая от лукавства и зломудрова́ния

чушь.

Или зловредень, злопакость, злочи́ние.

Злоначалие, злодушие, зложелание, зложи́тие, злоискательство.

Зломыслие, злонравие, злопромысел, злообразие, злообычие.

Злополу́чие, злопо́мысел, злора́денье, злоразу́мие, злосла́вие.

Злостра́стие, злотво́рство, злоу́мие, злосчастье.

Злохитрость, злохо́тство, злоче́стье, злобе́сие.

В общем – злодейство. Полное злобразие, помноженное на злобычие…

2-4.01-ki.7. Имелись и другие вариации изложения категорического императива –

столь же простые и понятные.

Посему и заменили, для пущей ясности, сей высший принцип нравственности бытовым нравоучением, помпезно именуемым “золотое правило”:

«Не делай другим того, чего не хочешь себе».

Для шкурных же прагматиков, измеряющих Мироздание в гешефтах и выгодах, формулировку дополнили явственной мотивацией:

«Не делай того, чего себе не хочешь: аукнется»,

что, согласитесь, слабо напоминает исходную максиму, – в данном контексте под словечком “максима” понимается уже не “всеобщий принцип поведения”, а “изречение”: разумные создания любят наполнять словеса много-смыслами, которые зачастую суть – “взаимоисключающие параграфы”…

Но всем было до тех толкований, смыслов, подмен – фиолетово, ибо в Разноми́рах – в тех, где бал правил “кто-то разумный” – всеместно царствовали двойные, тройные, N-мерные стандарты. А потому и в бытовом, и в правовом, и в политическом контексте категорический императив, высший принцип нравственности – в любой его трактовке, в любой интерпретации – был и остаётся роскошной цацкой. Заумью. Обязательной к заучиванью и цитированию, но на деле – не только непригодной абсолютно, бесполезной, не только нерентабельной и даже убыточной, но и прямо противоречащей буквам законов, словам конституций, духу контрактов и детским книжкам.

2-4.01-ki.8. Среди всех Миров,

где ощущалась уверенная поступь aliquis sapiens, кого-то мудрого, наиболее “тёплые”, “шаблонорвущие” взаимоотношения с категорическим императивом сложились у зверян. Неизбежное следствие категорического императива –

«Не ешь другого: сам-то не хочешь быть съеденным!?» –

ввергало их в состояния фрустрации и/или когнитивного диссонанса. Фрустрации – чаще. Ибо если не это – “угроза удовлетворению насущной потребности”, – тогда что?

Для сведения тех, кто во фрустрацию не впадал: термин происходит от людяно-латынского frustratio – “обман”, “неудача”, “тщетное ожидание”, “расстройство замыслов”, а возникает она именно в условиях “угрозы удовлетворению”…

2-4.01-ki.9. Звероиды, да и многие зверомирцы – чего уж грех таить,

на сию максиму-каверзу так отвечали:

«Вот я категорически не хочу, чтобы меня съели, и что ж? – самому теперь голодать? Увольте-извините!.. Буду сытым сегодня, и будет день, и будет пища!.. А кто ею будет – удача рассудит!»

Те ж, кто умом изворотистей, развивали сей тезис:

«Кто пищей будет – удача рассудит.

А удача – не Воля: удача – неволя,

а если и воля, то не моя!»,

намекая, видимо, на волю случая, то есть – волю Провидения, то есть – на фатум и трансцендентный рок.

Были и такие, кто изворачивался вовсе холуйски:

«А я не против! – пусть сожрёт меня кто-то дюжий да бо́льший, в чинах: кого я уважаю. Оттого и сам: ем только слабых да малых, которым я – сильный, большой, и за то́ меня они уважают!»

________

В раску́с темы – цитаты добавим, для колоритности драматургии:

«… не кушал меня, не кусал. Значит любит!..»

/древняя самочья песнь;

«… Мы в ответе за тех, кого съели. Или съедим!..»

/великий звероромантик Зюпери;

«… Живи! пока я сытый. Будешь товарищем мне –

говорящим НЗ, консервой на ножках…

даже правами замороженных котлет попользоваться можешь!..»

/авторство под вопросом;

«… Когда я долго не ем, я красивая – худая и злая!..»

/ Кабаниха Ху, она же – Фрёкен Тьфу, которой всё фиолетово;

«… Ты и я – мы в одной кро́ви!..»

/на авторство претендует Кабаниха Ху, да напрасно клыки раскатала!

«… Приличные зверюги должны иметь права, а неприличные – в пищу!..»

/это уж точно – пёрл Кабанихи! как и следующий:

«… Рвать и жрать!..» …

Далее же – слово другу моему наимудрейшему, Туру Сказскому:

«… Мы изъедаем, изгрызаем, изводим планету нашу любимую:

нашу Зелёну – наш дом и приют!..»

«… Миллиарды прожорливых, алчных, алчущих тел, беспрерывно снующих, жующих, едящих, метаном пердящих!.. Ещё и поучают свою альма-матер: “жить учат”, “эффективный” агроцено́з насаждают! Кто снесёт такое, кто стерпит? – Ответного варенца от Планеты ждать недолго придётся!..»

И ещё говорил Сказский Тур о людянах:

«Нет совершеннее хищника, нет зверя страшнее и алчнее людя́нина:

на всей на Голу́бой планете!»

«… и кстати, всем нам, зверянам, на заметку: вегетарианство у людян официально признано психическим заболеванием…»

2-4.01-ki.10. Но ведь кто-то и проникался нравственной красотой императива и его

первозданной мудростью! Да кардинально менял свой “мо́дусэ чи́бус” – образ питания. А для зверян тот modus cibus – более значим, чем для людян – modus vivendi плюс operandi!..

Взять, к примеру, родственников Белведя с далёкой заповедно-стратегической земли Острова Умкилир, родины белведей, отвоёванной россами у Карха́дии: те белведи разом перешли на питание травой, водорослями да грибами. Изредка, не без того, напоминая себе о былом: подбирая на литорали да в прибойной полосе снулую лосось, сброшенную на верную смерть безжалостными северными водами. Или мышкуя в тундре – но то не по великой всеядности, как неразборчивый песец, а по долгу службы: дабы хомячковые лемминги, падкие до всего ливерного, не расплодились чрезмерно да не сгрызли в труху устои, не подточили основы, как бывало уже не единожды…

А бурведи, которые самонадеянно считали себя прародителями белведей, и без того питались в основном ягодами, грибами да мхом и мёдом, лишь иножды закусывая случайным, под лапу подвернувшимся каким ливером…

И ведь белведи, и бурведи – куда как хищники, и па́сти у них – оц-цо-цо! Согласитесь: всё изложенное не согласуется как-то с завротеорией социального зверизма, взращённой на постулате:

«Коли есть клыки и пасть – значит, на роду предписано рвать и есть:

кого сумеешь!»

2-4.01-ki.11. Ливера́ты же выкручивались просто:

и без того в кодексе совестливых значилось: “не есть своих”.

Остальные же все – по определению: “быдло”,

а к быдлу не только “законы свободы”,

но и “законы природы” не применимы.

Так-то.

Правда, “своих” они таки кушали.

В недетских количествах и с превеликим аппетитом!

Что важно: с чистой совестью.

Как то и предусмотрено “Священным пакетом с ливерценностями”,

который постулирует, наряду с прочим отборным добром, –

Право кушать безнаказанно всех,

кто стоит за тобой в Великой Трофической Цепи:

поближе к едомому концу,

подалее от жрущего начала.

Бонусом прилагалась “Свобода быть съеденным”. Она же и Право…

… Противоречие, говорите, взаимоисключающие параграфы? Не смешите! –

Ливерастия по её, ливерастии, глубокому убеждению,

“противоречить” не может в принципе:

бо есть истина в конечной инстанции,

сияющим айсбергом неполживости явленная:

своим – для торжества и господничанья,

и всем остальным –

обы́денным и обы́дленным –

в укор и совествование!

2-4.01-ki.12. А вот зверомирцы в целом, несмотря на многочисленных энтузиастов,

во взаимоотношениях с категорическим императивом толком пока не определись. Им понятно было и о светлом будущем, и что такое хорошо, а что – плохо, и к чему стремиться надо, не покладая лап… Но вот день сегодняшний, насущный, к вегетарианству явно не располагал. Да и политические вызовы, идейное противостояние, угрозы военной конфронтации, понимаешь…

Вполне показательно по теме высказалась Рысь Русь, парируя “неопровержимый” аргументец Попугая Пу́пы, разносчика попуганды да знатного вра́теля:

«–… а сама-то, сама: что? разве не рвёшься ввысь по Великой Трофической Цепи: подальше – от едомого конца, поближе – к жрущему началу?.. Скажите, пожалуйста! Можно подумать!.. Праведница наша Рысь лопушка́ми да грибками, да смолкой со мхом довольствуется!.. А не теми ли она зверюшками кормится, что слабее да мале́е, да у кого мо́ги жевать безнаказанно ближнего – много меньше, чем шансов самому быть съеденным?!

– Разным питаюсь, разным. Да не делаю из еды культа, Пу́па ту́пович!.. И ем не только тех, кто слабее да безответнее, а и тех, кто куда как сильнее, кто и сам отобедать мною вознамерился… Козлов не ем, а вот кабаном – обедывала… Но я ж не визжу с каждой ветки, что так – правильно, так – хорошо, что это и есть непреходящая общезвериная ценность! Я просто кушаю, держась порядков и устоев, не мною заведённых: задолго до меня!.. Когда же хотят позавтракать мною, всем звериным своим нутром я осязаю и чую: неправильно это, это больно и грустно! И навсегда… Когда же сама других поедаю – завсегда о том помню… Поэтому не у меня – так у моих детей, али у детей их детей шанс есть: вырваться из этой мертвящей пищевой петли-удавки, жить, не пожирая ближнего, себе подобного или дальнего!.. У вас, ливера́тов, – такого шанса нет.

– Это почему ещё?

– Да вы ж “зверизм” боготворите! Мерзость любую нормой объявляете: «грязь не может не быть грязью! естественное не безобразно, значит – законно!» Как же изжить то, что “в законе”, нормой объявленное?.. А потому нет шансов ещё, что нам вас придётся нулить. Иначе – вы нас…

– Попугая прошу с прочими не равнять, в пищу не потреблять!.. Попугай вообще питается семенами эвкалипта, акаций, фиговых деревьев и личинками!

– А личинки-то – это что?.. Разве съеденная личинка – не чья-то съеденная жизнь?.. Да не порти воздух-то загодя: шутила я насчёт обнуления, шутила: мы, зверомирцы, – звери мирные, коли и к нам – миром!..»